– Эта песенка как раз для меня, – решила Камилла. – Кстати, если у музыки есть свои цвета, то, наверное, можно почувствовать и её аромат.
– Сенсация, сенсация! – вскричал почтальон.
Он вытаращил глаза, отпустил хвост Грифона и полетел, несомый ветром.
– Ошеломительная новость! – выкрикивал он. – Впервые! Только в нашем Королевстве! Неожиданное решение! Уникальный способ вернуть ароматы! Сенсация, сенса-а-а…
Его голос вскоре растворился в гуле голосов, подхвативших известие. Грифон поднялся ещё выше, в сияющую синеву, куда суетные крики не долетали. Он приближался к сверкающему дворцу с тонкими слюдяными башенками и узорными мостиками, словно сплетёнными из карамельных нитей. Ветер хозяйничал во дворце, влетая через балконы, врываясь в широкие окна, пролетая по анфиладам и арочным коридорам. На каждом подоконнике стояли цветочные горшки с фиалками, нарциссами и ландышами. А на смотровой площадке цвели пионы и розы. Грифон приземлился между ними и велел ждать, а сам улетел.
– Какие красивые цветы, – восхитилась Камилла.
Она наклонилась к пионам, но сразу погрустнела – цветы не источали привычного чудесного аромата. Они вообще не источали аромата. Никакого.
– Если я не отыщу Свой Путь, они так и останутся, без сладкого цветочного запаха, – с грустью сказала девочка.
Глава 47. Самое сложное задание
Берилликус и Агата были близнецами и Правителями Королевства. Они буквально влетели на площадку, обрушившись на Камиллу с вопросами:
– Ты хочешь вернуть благоухание нашим цветам? Ты окончательно решила? Не передумаешь? Ты уверена?
– Вообще-то я уже ни в чём не уверена, – призналась Камилла.
Агата уселась за столик, взмахнула платочком, и перед ней появилась печатная машинка.
– Не у-ве-ре-на… – продиктовала себе Агата, стуча по клавишам.
Берилликус спросил:
– А может быть, ты вообще не уверена, что цветам нужны ароматы?
– О, нет! Цветы без аромата – это так печально! – воскликнула Камилла.
– Пе-чаль-но… – застрочила Агата.
– Что ж, всё зависит от тебя, – сказал Берилликус. – Приступим к процедуре Определения Пути.
Камилла немного волновалась, но надеялась, что когда перед ней появится вереница дорог (как это было в Королевстве Опаловой Зари), она сумеет отыскать среди них свою серебристую тропинку.
Берилликус и Агата хором воскликнули:
– Кадуцей!
Крылатый золотой жезл, увенчанный круглым набалдашником с самоцветами и увитый двумя золотыми змейками, подлетел к Камилле. Она в страхе отдёрнула руку, и Кадуцей завис рядом, плавно взмахивая белыми крылышками. Змейки смущённо заморгали изумрудными глазками, а Агата мягко упрекнула Камиллу:
– Трусишка, эти змейки не кусаются. Кадуцей проявит дорогу, и ты сможешь выбрать Путь.
Тут Бернард негодующе вскричал:
– Не смейте называть моего друга трусихой! Она уже стольких змей победила, ей не страшны никакие Кадуцеи! И потом, сколько можно? Да будет вам известно, Камилла уже выбрала дорогу, ещё в самом начале путешествия!
– В на-ча-ле… – простучала Агата, – выб-ра-ла…
Берилликус хохотнул и сказал:
– В самом начале выбирать легко! Думаешь только о приключениях и веселье. Вот когда встречаются настоящие опасности и неприятности, начинаешь жалеть, что не выбрал другую дорогу.
– Именно, – согласилась Агата, с осуждением глянув на медвежонка. – И незачем так кипятиться. Ведь только теперь, когда часть Пути пройдена, и вы знаете, каким непростым он был, только теперь вы по-настоящему принимаете за него ответственность… или, наоборот, не отказываетесь принять.
Бернард промолчал, а Камилла взяла Кадуцей и сказала:
– Я понимаю, о чём вы. Помнишь, Бернард, как Негатив с Позитивом говорили? «Отбросив все сомнения»… Я думала, что выбирала Свой Путь в тот момент, а на самом деле настоящий выбор надо сделать сейчас, – сказала она близнецами и взялась за рукоять Кадуцея.
– Нас-то-я-щий… вы-бор… сей-час… – напечатала Агата, затем подняла глаза и мечтательно произнесла: – Наконец-то кто-то остановится и сделает уже этот выбор, а то все летают, как ракеты. Совсем нет времени вдуматься.
Берилликус хлопнул в ладоши, и Кадуцей вырвался из рук Камиллы, расправил крылышки и взвился ввысь. Затем ударил о землю, и перед девочкой вспыхнула и понеслась вдаль единственная светлая дорога. Никаких пёстрых полос рядом, никакого выбора. Дорога петляла между холмами и скрывалась вдали.
– Так вот же он, мой Путь! – обрадовалась Камилла. – Мне не надо ничего выбирать!
– Верно, ты идёшь этой тропой, – подозрительно спокойно подтвердила Агата и спросила: – А что, если ты с самого начала сделала неверный выбор?
Берилликус добавил вкрадчиво:
– Может быть, твоё путешествие должно было пройти легко и беззаботно, без неприятностей и трудностей? И со змеями бороться не пришлось бы, а?
Камилла задумалась ненадолго и сказала:
– Но я мечтала попасть в сказку, а в сказках всегда бывают трудности, которые надо преодолевать… и опасности нередко встречаются. Поэтому я думаю, что спокойная дорога не для меня.
– Всё так, – согласилась Агата. – Но возможно, сказка была бы интереснее, веселее, добрее.
Золотой жезл подскочил, ударил о землю, и тропинка покрылась алмазно-изумрудной россыпью.
– Может быть, это твоя дорога? – спросил Берилликус.
Тропинка была великолепна. Путешествие по такой дороге обещало быть удивительным и красочным.
– Или вот эта? – спросила Агата, и жезл вновь ударил оземь.
Тропинка украсилась рубинами и сапфирами. Ах, и она тоже была очень красива!
– Или эта?! – грозно воскликнул Берилликус.
Кадуцей взлетел, опустился со стуком, и тропинка превратилась в золотую дорогу, усыпанную разноцветными самоцветами.
– Не эта?! – требовательно спросила Агата.
Кадуцей принялся колотить по тропинке, как отбойный молоток, дорога быстро сменяла окрас. Перламутровый путь, путь из мягких радуг, малахитово-бирюзовая тропа, дорога из мыльных пузырей, мягкая дорога из цветов, тёплая янтарная, сладкая мармеладная, ароматная шоколадная…
– Так эта?! – выкрикивали близнецы. – Или эта?!
У Камиллы мелькало перед глазами, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Радужная, хрустальная, дорога из облаков, из маленьких часиков, из серебряных камушков, из пёстрых бусинок…
– Хватит! – вдруг вскричала девочка.
Кадуцей замер в воздухе, неторопливо махая крылышками, Близнецы замолчали, а тропка потухла, превратившись в невзрачную пыльную дорогу.
– У меня уже есть свой собственный Путь, – твёрдо сказала девочка. – Тот, который привёл меня сюда. И каким бы он ни был, это МОЙ Путь и МОЯ Дорога!
Агата, прищурившись, спросила:
– Но что, если ты ошиблась?
– Если я ошиблась, – ответила Камилла, – значит это МОЯ ошибка, и она – часть Моего Пути!
– Ах, – театрально вздохнула Агата. – Разве ты не будешь сожалеть об ошибках? Разве не станешь казниться? Деточка, это же немыслимо! Некоторые люди за всю жизнь не могут простить себе даже пустяшную ошибочку! И мучаются, страдают, терзаются…
Берилликус добавил негромко:
– Хотя другие с лёгкостью прощают себе даже непростительное.
Камилла задумалась. Кадуцей покачивался над дорогой, плавно взмахивая крыльями в ожидании решения. Близнецы смотрели на девочку пронзительными взглядами. Лишь Бернард глядел с таким доверием и сочувствием, что Камилла вдруг поняла:
– Если я принимаю на себя ответственность за свои решения, то я смогу себе простить ошибку. Ведь я не собираюсь повторять её вновь и вновь.
– Примешь ответственность? – мягко поинтересовалась Агата. – Сможешь простить… Это твоё решение?
– Да, – уверенно кивнула девочка. – Это Моё решение.
Вдруг по тропе вдаль пробежал огненный всполох, и дорога озарилась знакомым опаловым сиянием. Путь Камиллы не просто серебрился, а сверкал победным заревом. Она услышала Мелодию своего Пути, которая звучала празднично и смело. Берилликус и Агата захлопали в ладоши.
– Всё правильно! – воскликнул Берилликус. – Так и сказано в Девятом Законе Мерцающих Путей: Не дорога определяет, каким будет путешествие, а твоё решение определяет, каким будет Путь. Твой Путь зависит только от тебя.
– Ответственность и ре-ше-ни-е… – допечатала Агата, и лист вылетел из печатной машинки, сложился самолётиком и взлетел вверх.
Буквы на его крыльях слились в большое чёрное пятнышко, и самолётик обернулся белогрудой ласточкой.
– Фьють! Фьють! – пропела Ласточка. – Путь! Путь!
Слова вылетели из её клюва и застыли в воздухе, цепляясь друг за дружку причудливыми хвостиками-завитками, а затем – Дзынь! – превратились в ключик с двумя изумрудными камушками и золотыми завитушками. Ласточка подхватила его клювиком и принесла на ладонь Камилле.